— Вот как партизан нащупаем, нам за их выдачу господа немцы такой куш отвалят, что с самогона перейдем на коньяк. И не здесь гульнем, а в Псков скатаем. В ресторан. Так? — это он спрашивал у Зоммера.
— Задумка — во! — поднял Зоммер большой палец, а сам думал: «Вот это попал в компанию! Да это же фашистские прихвостни… Ишь кого засылают в партизанские отряды, провокаторов!» — И горько ему стало, что неудачливым таким оказался: все заносит куда-то в сторону, как сани-розвальни на разъезженной дороге.
Главарь испытующе смотрел на Зоммера. Чтобы окончательно рассеять сомнения, Зоммер достал документы.
— Я, получается, с вами, — сказал он главарю, — одного поля ягода: вы промышляете за той же рыбкой, которую и я ловить собрался. То, что я у вас, кому надо знать, известно. Хотел присмотреться, те ли вы, за кого себя выдаете… Так что за мою жизнь и за успех мой вы… — и в погрубевшем голосе Зоммера появились угрожающие свисты, — в ответе. Намотайте это.
Главарь ворочал перед глазами справку о Зоммере, как немце-колонисте. Вернул ее и засмеялся, наливая в стаканы самогону.
— Так бы сразу и надо, — хлопал он Зоммера по крепкому, широкому плечу. — С риском ты, парень. За твой и наш успех… — И сверкнул узкими глазами: — А я уж того… подпоить тебя хотел, да… — он грубо выругался, — к чертовой матери. — И стал объяснять: — Они, партизаны-то, не очень принимают со стороны… Бьемся вот, выслеживаем. Думали, и ты… партизан… Вот допросили бы тебя. Не хуже тех, кто нас допрашивал. Сумели бы, учены. Допросили и… к ядрене-фене.
— Зачем же к Фене, если думали, что я партизан? — наставительно, с нотками дружелюбия заговорил Зоммер. — А как же вы найдете партизан? Через партизана можно только… — И окинул бандита высокомерным взглядом: — Вот потому и не выходит ничего у вас. Глупы.
— Мы нащупали их, — стал оправдываться главарь и рассказал, где примерно находится группа партизан. — Парень у нас там свой уже есть, Егор, да вот молчит что-то… Так что тебе и рисковать не стоит.
Часа через два вернулись из деревни те, двое. Они привели с собой четырех расхристанных бабенок. Бандиты поставили на стол принесенный в бутыли самогон, бросили рядом куски шпига. Бахвалились, как по дороге отобрали это у одной хозяйки. Крикнули бабенкам, чтобы хозяйничали тут. Те начали «сервировать» стол: шпиг нарезали и прямо на немытых досках стола оставили, а помидоры и огурцы в большую миску свалили и водрузили в центре, рядом с бутылью.
Бандиты потянулись к еде. Зоммер взял в углу гармошку. Главарь пододвинул к столу скамейку и пригласил Зоммера сесть рядом. Зоммер, строя из себя разбитного парня, сел. Поставил гармонь под стол. Главарь посмотрел на гармонь недружелюбно, как на нелюбимую жену. Пнул ее:
— Надоест еще. — И протянул Зоммеру стакан самогона.
От выпитого перед этим у Зоммера кружило голову. «Споят, — думал он, принимая стакан как должное. — Держись, солдат. Не подкачай».
— За вольную жизнь нашу, — поднося ко всем по очереди стакан, произнес парень в синей рубахе. — Мы навроде Стеньки Разина. — И окинул всех озорно: — Не подведем батьку?
Зоммер ждал, когда выпьют. «Стеньки тоже мне!» — с иронией оглядел он их и поставил стакан на стол. — Передушить бы всех вас, вражьи морды! Народ позорите».
— Ты не ставь, — сказал ему главарь. — У русских, когда чокнулись, не ставят.
Зоммер снова поднял стакан. Выпил. Ощутил, как зеленоватая жидкость с противным сивушным запахом прокатилась по горлу. Поднес к губам черную корку хлеба. Крякнул.
Но, как ни странно, Зоммер больше не пьянел. Держали, видно, перенапряженные нервы. Когда наливали в стаканы по-новому, он притворно смеялся и кричал:
— Хватит вам, нахлестаетесь, — а сам, когда стаканы осушали, наливал всем снова — вонючая жидкость глухо булькала в тяжелой бутыли, плескалась на стол из переполняемых стаканов.
Хитря, Зоммер старался не допивать. Один стакан разлил, задев как бы нечаянно локтем.
Парень в синей рубахе, подняв гармонь, начал играть. Бабы и главарь ринулись в пляс, а бандит с седой бородкой затянул пропитым, хриплым дискантом «Мурку». Устав плясать, главарь шлепнул одну из бабенок по заду и сел опять рядом с Зоммером.
— Ты меня полюбишь. Я… во-о! — говорил он Зоммеру, заплетаясь. — Отец у меня… бога-те-е-ейший был! Расстреляли… в девятнадцатом. За саботаж и… за контрреволюционную деятельность… Мать… а мать… Я… убег… — Он наливал себе и Зоммеру самогон — рука от тяжести бутыли мелко дрожала. Налив, проговорил полушепотом: — Давай за союз с тобой… — И поднял стакан.
— Давай за это всем нальем? — притворяясь пьяным, произнес Зоммер и наполнил остальным стаканы.
Бандит с бородкой, опьянев уже, тискал бабенку, сидевшую у него на коленях, и шепеляво говорил ей — передние зубы были выбиты:
— Для меня баба да водка… наиважнейшее. Это мне предписано. Ничто меня, никакое дело, как это самое… баба и водка. Ни в чем толк не вижу, и в пляске… даже в боге… Вот через бабу и через самогон я и такой… твердынь-камень…
— Держи, твердынь-камень, — с издевкой засмеялся Зоммер, сунув ему и бабе переполненные стаканы, — а то… расслабнешь.
Все выпили. Зоммер, притворяясь, расплескал часть самогона. Главарь пьяно обнимал Зоммера, тянул к себе: ему хотелось говорить, а своим он надоел, и они от него отмахивались.
Бабенки и бандиты совсем опьянели и повалились кто куда спать.
Главарь стал рассказывать Зоммеру, как он в мирное время оклеветал председателя одного колхоза и того арестовали как врага народа.
— Я всегда, — хвалился он, — был против Советской власти, всегда. По партийным старался бить. Они — самый яд. — Он помолчал и добавил: — Подразумеваю, немцы-то послали меня сюда зачем? Проверить, а потом… должность, поди, дадут. Они, немцы, великодушны, культура за ними… По существу, они мои освободители: в мае-то меня… того… взяло все же чека, или анкавэдэ ли, как их там? На умного напоролся… из-за неосторожности своей. Самое страшное, когда умный чека. Умный, он на все с разбором глядит… Вот и попал. Прямо в тюрьме немцы-то и дали мне этих, — и кивнул на бандитов. — Иди, гыт, в леса… чистись. — И матерно выругавшись: — А Егор вот молчит, падло. Жулье, на него надежда… плохая…
Вернувшись к оклеветанному им председателю, главарь бахвалился:
— Да-а, ловко я его… И ведь поверили! Как врага народа взяли, а меня… еще в актив…
Густели сумерки. Зоммер слушал главаря и поглядывал то в раскрытое окно, то на спящих бандитов и бабенок, на оружие, составленное в глухом углу комнаты. Появилось желание не просто уйти, а уйти, рассчитавшись с этими опасными выродками. Ощутив на ремне тяжесть парабеллума, он подумал: «Расстрелять всех? Рискованно… А как не смогу успеть всех?» Его взгляд упал на финку, лежащую на столе. «Хоть этого прикончить, — приглядывался он к главарю. — Слабоват он со мной тягаться».
А бандит, войдя в азарт, говорил и говорил — видел, что Зоммер слушает его не просто с интересом, а с завистью будто.
Зоммера рассказ этого заклятого врага Советской власти ошеломил. Поняв, что время действовать, он наполнил главарю и себе стаканы, взял левой рукой финку, поддел ею из миски огурец. Разреза́л его — пробовал острие ножа. «Острый, — понял сразу, — бандитский». Чокнувшись с главарем, отпил и стал закусывать. Сказал, делая вид, что завидует:
— Выходит, ты по-настоящему… заслуженный человек. Немцам представился хоть во всей форме? Надо ведь. Это… учтется.
— Хы, — изрыгнул тот, — а кто же меня над этой бражкой поставил? За какие такие заслуги?.. Все, братишка, знают. Все. Только шпане этой, — и мотнул на спящую компанию обезьяньей головой, произнося дальше слова как бы с жалобой в голосе, — ей только напиться да баб помять… а работать они не любят, и… трусоваты они…
Зоммер, слушая его, поглядел в окно и вдруг изобразил на лице испуг. Приподнялся, кладя на парабеллум руку. Растерянно шептал:
— Что это? А? Смотри!
Бандит успел лишь повернуть к окну голову, как Зоммер, выхватив парабеллум, с жуткой силой опустил его ему на темя. Бросился к оружию, а сам шипел:
— Думаете, больше Советской власти нет? Я Советская власть! Вот!.. Я! — И, схватив свой автомат, начал поливать огнем по кровати, по топчану…
Глава вторая
Морозов не терял время и, выбрав надежное, глухое место, строил зимний лагерь.
Теперь целыми днями часть отряда рыла землю, рубила лес, тесала. Несколько бойцов заготовляли продукты. На «промыслы» Морозов ходил небольшой группой. Валя с Агафьей и ее дочерью чинили бойцам одежду, стирали белье, готовили пищу.
Как-то перед ужином, забравшись в шалаш, Валя сказала отцу, чтобы тот выдал ей винтовку — с ним вместе хотела быть, а не прачкой и швеей. Спиридон Ильич заворчал на нее, а Чеботарева это натолкнуло на мысль, что надо идти к фронту. «Сил у меня уже хватит, — убеждал он себя. — Перед Лугой фронт — что не дойти? Полсотни верст». Сказал об этом Морозову. Тот помолчал, покрутил ус и ответил, что хозяин — барин.
